Оглавление
Особенности породы русский спаниель – происхождение, стандарты породы, охотничьи качества. Как выбрать щенка
Русский охотничий спаниель – описание породы, охотничьи качества, выбор щенка
Повсеместно любимые не только в среде охотников, но и просто, в качестве домашних любимцев, спаниели – одни из самых популярных собак во всем мире. Существует их больше 20 пород – во многих странах вывели свою особенную. Это и английские спаниели – кокер, спрингер, вельш-спрингер, кламбер, фильд и суссекс, американский кокер и спрингер, бретонский спаниель, ирландский и американский водяные спаниели, и немецкая перепелиная собака. Но один из самых распространенных среди охотников нашей страны – очень красивый, умный и настоящий помощник на охоте – русский охотничий спаниель.
Другие названия: русский спаниель Русский охотничий спаниель – первоклассный специалист по подружейной охоте на пернатую дичь. Умен, легкообучаем,
Характеристика породы
- Агрессивность : Низкая (Общий бал 2/5)
- Активность : Высокая (Общий бал 4/5)
- Дрессировка : Очень легко (Общий бал 5/5)
- Линька : Умеренная (Общий бал 3/5)
- Потребность в уходе : Средняя (Общий бал 3/5)
- Дружелюбность : Очень дружелюбная (Общий бал 5/5)
- Здоровье : Среднее (Общий бал 3/5)
- Стоимость содержания : Среднее (Общий бал 3/5)
- Отношение к одиночеству : Умеренное время (Общий бал 3/5)
- Интеллект : Очень умная (Общий бал 5/5)
- Шум : Выше среднего (Общий бал 4/5)
- Охранные качества : Плохой охранник (Общий бал 2/5)
Русский охотничий спаниель — подружейная собака некрупных размеров, которая была выведена специально для охоты на пернатую дичь в условиях русской природы. Но привлекательный внешний облик, дружелюбный нрав, некрупные размеры и …
Описание русского охотничьего спаниеля
Русский охотничий спаниель — единственная порода подружейных собак отечественного происхождения. В основном эти собаки используются для охоты на птицу, но эта собака также может охотиться и на зайцев, если была этому обучена.
Стандарты породы
Русский спаниель — это некрупная или средняя по размеру длинношерстная собака слегка растянутого формата, но при этой не кажущаяся ни слишком длинной, ни приземистой. Рост кобеля составляет 38-44 см в холке, суки — 36-42 см. Весят же эти собаки от 15 до 20 кг, хотя встречаются и более тяжёлые особи. Голова немного выпуклая, но не куполообразная, пропорциональная, не слишком крупная, с выраженным, но, в то же время, достаточно плавным стопом. Длина черепной части и морды приблизительно равны, при это спинка носа должна быть параллельной линии лба.
Морда умеренно широкая: её длина у основания должна быть лишь немногим более узкой, чем черепная часть. К концу носа морда несколько суживается, а при взгляде спереди, образует почти прямоугольную плоскость. Губы полностью пигментированы в чёрный цвет или в оттенок основного окраса, прилегающие, не отвислые, но полностью прикрывающие нижнюю челюсть за исключением подбородка. Зубы средние по размеру, смыкающиеся в виде ножниц.Мочка носа широкая, с ноздрями округлой формы. Её цвет либо чёрный, либо в тон основного окраса.
Важно ! Допустимы следующие окрасы: одноцветный (чёрный, рыжий или коричневый), двухцветный с чётко ограниченными чёрными, рыжеватыми или коричневыми пятнами на преобладающем белом фоне, трёхцветные (бело-чёрный или бело-коричневый с подпалом).
Глаза не слишком широкого, но и не узкого постава, средние по размеру, овальной формы. Взгляд выразительный, внимательный и заинтересованный. Цвет глаз коричневатый, который в зависимости от основного оттенка может быть как тёмно-карим, так и довольно светлым. Уши посажены на уровне глаз или чуть выше. Висячие, прилегающие к скулам, достаточно длинные, мягкие и широкие. Их длина такова, что конец вытянутого уха достигает кончика носа животного. Шея достаточно длинная, поставленная невысоко, мускулистая, без складок или, тем более, подвеса. Грудь глубокая, длинноватая и довольно объёмная.
Холка хорошо выражена, спина недлинная, крепкая, в меру широкая и мускулистая. Поясница немного выпуклая, круп слегка покатый. Живот в меру подобранный: не образующий резкого изгиба, но и не отвислый. Передние конечности прямые, параллельные, их длина составляет приблизительно половину высоты в холке.
Задние конечности также прямые и параллельные, с хорошо выраженными углами сочленений при взгляде на собаку сбоку. Их постав должен быть чуть шире, чем у передних ног животного. Лапы округлой формы, сводистые, с поджатыми пальцами. Хвост не слишком тонкий, подвижный, прямой с обильной шерстью, образующей на нём подвес. Держится приблизительно на уровне спины.
Традиционно купируется на ½ его длины. Шерсть состоит из ости и подшерстка. Остевой волос прямой или немного волнистый, имеющий хорошо заметный блеск. Подшёрсток очень густой, но не мягкий, не пропускающий воду. Длина шерсти не одинакова: на шее и туловище она средняя по длине, на голове и спереди на ногах очень короткая и прямая. Внизу на груди, животе, задней стороне конечностей и хвоста, а также на ушах шерсть длинная, волнистая и довольно мягкая, образующая подвес и очёсы. Для одноцветных окрасов считаются допустимыми подпал или небольшие белые отметины, для двухцветных и трёхцветных — крап, хаотично разбросанный по белому фону.
Характер собаки
Русский спаниель уравновешен, дружелюбен и ласков со своими хозяевами, хотя к посторонним людям он и относится с недоверием. Это активное, подвижное и жизнерадостное животное с удивительно выразительным взглядом. Спаниель очень любит играть и бегать, из него выйдет замечательный компаньон и спутник в дальних прогулках или многодневных походах. Собака эта не слишком большая, но при этом выносливая и сильная. Неутомимый и настойчивый в поисках дичи, к тому же ещё и великолепно плавающий и ныряющий, русский спаниель станет замечательным помощником для охотника.
Важно ! Следует помнить о том, что русские спаниели — большие притворщики и манипуляторы. Поэтому не нельзя идти у собаки на поводу, особенно это касается тех случаев, когда спаниель выпрашивает еду, сидя у хозяйского стола.
В домашней обстановке спаниель спокоен, ласков и дружелюбен. Он благосклонно относится к маленьким детям, а если ребёнок будет слишком навязчив, то собака просто повернётся и уйдёт в другое место. С детьми же школьного возраста спаниель готов часами бегать и играть. Недоверчивость к посторонним людям делает спаниеля прекрасным охранником, но ни в коем случае не нужно при этом намеренно злобить питомца.
Продолжительность жизни
Обычно, русские охотничьи спаниели живут 11-16 лет, но качественное питание, хороший уход, своевременные прививки, а также любовь и забота хозяев могут продлить жизнь этих собак.
Русский охотничий спаниель Русский охотничий спаниель — охотничья порода собак. Используется для охоты на болотную, полевую, боровую и водоплавающую птицу. Признана РКФ, но не признана FCI.
Отрывок, характеризующий Русский охотничий спаниель
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.
22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
